В помощь библиотекарю. К юбилею Сталинградской битвы

Стихи о битве из журнала «Отчий край»

Дорогие друзья!

Приближается юбилей победы в Сталинградской битве. Предлагаю вашему вниманию большую подборку стихов, посвященных битве на Волге. Они могут пригодиться при подготовке уроков мужества, тематических вечеров и др. мероприятий.  Все они взяты из замечательного волгоградского журнала «Отчий край», 2017 года. О журнале я писала ЗДЕСЬ.

Последний номер журнала этого года (№4) полностью посвящен Сталинградской битве. 

Помимо стихов здесь опубликованы:

• Отрывки из книги «Сталинград» командующего фронтом А. И. Ерёменко, 
• Журнал печатает два очерка из наследия писателя Виктора Дроботова — уроженца Сталинграда и очевидца Сталинградской битвы, автора известной книги «Босоногий гарнизон» - «Реквием первому батальону»;
• Отрывки из романа «На переломе» Виталия Смирнова, который называется «Операция «Кольцо»;
• Отрывки из книги И. Видера «Сломанный жезл фельдмаршала», 
• Рассказ Бориса Екимова «Под высоким крестом» и др.

По поводу стихов – они написаны, может быть, не столь популярными авторами как мы привыкли читать: А. Сурков, А. Твардовский, О. Берггольц  и др., но они основаны на житейских историях, написаны просто, но очень эмоционально и доходчиво. Мне кажется, подойдут при работе с молодежной аудиторией.

Ранее стихи о битве были опубликованы ЗДЕСЬ.

Марат КНЯЗОВ

Марат КНЯЗОВ родился в 1973 году. После школы окончил естественно географический факультет Волгоградского педагогического университета. Член литературной студии Волгоградской писательской организации. Работает в службе безопасности одного из промышленных предприятий города Волгограда. Стихи Марата Князова публикуются впервые.

Сталинградская быль 

Маленькая поэма

Я смотрел про войну. Я читал о войне.

И войну рисовал с детсада.

Но однажды старушка поведала мне,

Да такое, что лучше б не надо.

В поликлинике серой зажатый зимой,

Ошалевший от жара и гриппа,

Ждал приёма врача (и кашель со мной),

А она: «Кашляй в сторону», типа.

И в момент завелась, хоть бери да сбегай…

«Воспитали, — ворчала, — девицу.

Что за нежности? Ты ведь здоровый бугай,

А закашлял, и тут же в больницу.

Телевизоры — пагуба ваших натур!

Даже войны в них чище да глаже.

У сестёр медсанбатов в кино маникюр,

А на личиках пуд макияжа.

Было, — злилась она, — всё не так ни хрена!»

И узнал я, недужное чадо,

Что её, по стрельбе чемпионку, страна

На защиту взяла Сталинграда.

Дали в руки винтовку с прицелом — и в ад,

В школе снайперов курсы недолги.

Там зарубочка в первый же день на приклад

Опустилась с ножа комсомолки.

Нет, она не кляла фронтовую юдоль

И невзгоды тяжёлого часа.

ИзIза вшей ненасытных постриглась под ноль,

Сгрызла ногти до самого мяса.

Всё исчезло: мечтанья, девичье житьё,

Довоенные милые губки.

Лишь остался прицел и осталось цевьё.

И зарубки, зарубки, зарубки!..

В Сталинграде военном считали за дар

Навык — пулей в межбровье влепиться.

Правда, взгляд нехороший бросал комиссар,

Если снайпер подолгу без фрица.

Но серьёзней случалось держать ей ответ

И отчёт по убитым фашистам

Перед Ваней, ходившим по малости лет

В красном мамином шарфе пушистом.

Там, где дом превратился в кирпичный завал,

Вместе угол делили подвала.

Первоклашка с конца сентября не бросал

Этот адрес, где мамы не стало.

Из пайка сухари принимая и чай,

Иногда даже сахар и мыло,

Ваня, «мосинку», снятую ею с плеча,

Гладя, спрашивал: «Сколько убила?»

Перевес боевой в эти дни был не наш.

На душе у неё выли волки,

Взяли немцы когда тот подвальный этаж,

Не дойдя сотню метров до Волги...

Вскоре рейха сынов там, как мух, полегло.

Про гуманность к врагу — небылицы.

К нашей Волге ползущих, их щёлкали зло,

Не пуская до русской водицы.

Дорогущею сделалась жажды цена.

Из-под брюха подбитого танка

Снайпер-девушка ночью стреляла, она

Стала ужасом правого фланга.

В цель, заметную плохо при дымной луне,

Попадая по воле наитья, —

Замирала, и тщетно секли по броне

Пулемёты и мины прикрытья.

Раз под утро, свои озирая труды

И сочтя, что они не напрасны,

Вдруг узнала девчонка у самой воды

Тельце щуплое, с шарфиком красным…

Струйкой кровь потекла из прокуса в губе,

Рядом чайки крутились, бакланя.

«Как случилось, что пуля досталась тебе

Вслед за всеми несчастьями, Ваня?..»

...Замолчала рассказчица. С чувством вины

Я закашлял по льду переулка.

И всё думалось мне, что вернуться с войны

Никогда не сумеет бабулька.

Отчий край. – 2017. - №1. – С.178-179.

Юрий Соловьёв

Степь

В степи стоит такая тишина,

Как будто заложили уши ватой.

И всё же канонада мне слышна

Сражений, проходивших здесь когдаMто.

Опять воображение кипит,

Несёт меня, как добрый конь — под гору:

От стонущего топота копыт

До рёва мощных танковых моторов.

Бескрайна степь! Но навсегда бедна

Лесами, и холмами, и водою,

Как будто бы раздавлена она,

Как будто отутюжена… бедою!

Памятник 

В бою убит я. Больше нет меня.

С того и лгать о том мне не пристало,

Что в мраке ночи, в ясном свете дня

Гляжу на вас из бронзы с пьедестала.

Тяжёл мой взгляд из-под железных век.

Не опущу я руку, вас заметив.

Чтоб помнили: мы одолели всех!

Но в этот мир пришли мы не за этим…

Отчий край. – 2017. - №3. – С.82-83

Борис Палийчук

Сталинградская Победа

…Ты помнишь эту ночь, когда пожар пылал,

И небо высилось чудовищно багрово,

И жар пахнул в лицо, и рядом друг упал,

И рвался детский плач из дымного покрова.

Ложился взрыв на взрыв, и падал дом на дом

С протяжным, каменным, нечеловечьим стоном.

Казалось, камень умирал с трудом,

Ложась на площадь телом многотонным.

А враг плотней сжимал свое кольцо,

Крестом чернел, висел над Сталинградом.

И прямо нам в небритое лицо

Глядела смерть стеклянным цепким взглядом.

Ты помнишь, как дрались твои друзья

В жару июля с пересохшей глоткой,

Как дым бомбежек разъедал глаза,

Как вытирали пот и кровь пилоткой?

Ты помнишь, как сдружились мы в боях,

Из Волги воду с черной нефтью пили,

И как тошнило в темных погребах

От пороха, от крови и от пыли?

И Контрнаступленья грозный час,

Когда пришла нам с севера подмога?

Нам жали руки, обнимали нас,

И вот она — победная дорога.

Скелеты зданий требуют суда,

И кличут к мести братские могилы.

Умри, орда, пришедшая сюда,

Умри у ног суровой нашей силы.

В грядущем еще битва не одна.

А там: победа — лучшая награда.

Но здесь была Отчизна спасена,

Вот здесь, на черных глыбах Сталинграда.

1943

Отчий край. – 2017. - №4. – С.3-4.

В мае 1943 года в Бекетовке Кировского района Сталинграда (центр города и северные районы лежали в сплошных руинах) вместе с редакцией «Сталинградской правды» вновь заработало областное книжное издательство. Его директором был назначен писатель Михаил Лобачев. Несмотря на все трудности военного времени, в 1943—1944 годах издательство выпустило немало книг и брошюр, в том числе художественной и очерковой литературы. Это «Сталинград» Василия Гроссмана, «Прорыв» Бориса Галина, записки военного корреспондента Василия Коротеева «На земле Сталинграда», другие издания. Среди них, десятитысячным тиражом, — сборник «Стихи о Сталинграде» с предисловием председателя горкома обороны А. С. Чуянова. В него вошли произведения ведущих поэтов страны, а также бойцов и офицеров, защищавших Сталинград. Журнал «Отчий край» представляет несколько подборок стихотворений из этой редчайшей ныне книги, родившейся на руинах непобежденного Сталинграда.

Владимир Мавродиев

Строки, воспевшие подвиг

З. Кац, М. Талалаевский

Клятва

Сто дорог мы до Волги прошли.

Сто смертей мы в боях миновали,

Горсти нашей родимой земли

На прощанье не раз целовали.

Пыль дорог отступленья горька...

На земле, поседевшей от пепла,

Под холодным мерцаньем штыка

Наше мужество зрело и крепло.

Сталинград наш! По ранам твоим

Нас ведут фронтовые дороги.

Точно крепость, одетая в дым,

Громоздятся развалин отроги.

Сталинград! Между ночью и днем

Мы давно потеряли границу:

Ночь твоя полыхает огнем,

День твой гарью и пеплом дымится.

Пусть не все мы пройдем сквозь бои,

Сквозь пылающие перекрестки...

Город-воин! Руины твои,

Даже камни не будут нам жёстки!

Только б городу Сталина жить!

И не надо нам лучшего дара,

Чем немецкою кровью тушить

И обиду сердец, и пожары.

За тебя, Россия! 

В Сталинграде тополя сухие

Засверкали снежным серебром.

Вспомним, хлопцы, тополя такие

Возле нашей хаты, над Днепром.

Нам, наверно, не забыть вовеки,

Как вослед нам полыхал закат,

Как за нами аисты-лелеки

Улетали с подожженных хат.

Нам порой над Волгой заснежённой

Чудится прощальный их полет.

Горе Украины полоненной

Нам тогда сильнее сердце жжет.

И тогда в бессмертном Сталинграде,

В полночи, пронизанной свинцом,

Ради жизни, Украины ради

В бой идем мы к западу лицом.

Вместе с нами пахари Полесья,

Хлопкоробы из долины Чу

По руинам улиц и предместий

На врага идут плечом к плечу.

Тут скрестили руки на оружьи

По закону дружбы и войны

Победители полярной стужи

И памирских пастбищ чабаны.

Казаки-кубанцы и джигиты,

Казахстана славные сыны

В Сталинграде встали на защиту

Завтрашнего дня своей страны.

И в глазах у каждого сверкает

Свет родимых облаков и вод,

Цвет того единственного края,

Что навеки он своим зовет.

ОТЧИЙ КРАЙ, 2017, №4, С.48-49.

«И смерть всюду свищет, и гибель ревёт…»

Микола Бажан

На переправе 

Изогнутый на горизонте дугою,

Бушует светящихся пуль огнепад.

Колышется зарево над головою,

Свирепый, клокочущий жаром снаряд,

Отмщающий, ринулся за Сталинград.

И сквозь дымовую завесу с причала

Сливаются вспышки немецких ракет.

Паром нагружённый слегка закачало.

И воин, опершийся на парапет,

Внимательно смотрит на мертвенный свет.

Молчанье. Суровый обряд переправы.

Бойцы на пароме строги и крепки.

На линию подвига, смерти и славы

Выходят готовые к бою полки.

А город сквозит за туманом реки.

На оползнях, взорванных глинистых кручах

Речных берегов багрянеет гряда.

Обрушены стены в обломках сыпучих.

Разболтанная канонадой вода

От нефти рыжа и от пепла седа.

Тяжелые, дымные волжские волны

Разводами масляных пятен блестят.

Косматые пряди пожаров безмолвны.

Окрестности призраком страшным стоят.

И — будто бы лавы подземный раскат —

Колеблются горы. Удар за ударом;

И дрожь эта передается реке,

А в тучах багряных, над грозным пожаром,

Сквозь клекот моторов, визжа вдалеке,

Разящая смерть переходит в пике.

Пылают строенья. И всюду увечья.

И смерть всюду свищет, и гибель ревет.

И только одно не сдается, живет —

Отважное сердце одно — человечье!

На смертную битву летит и зовет.

 Перевел с украинского Павел Антокольский

Идут полки 

Идут полки. Размерный лязг металла,

Прифронтовых дорог суровый лад.

Над заводями, над кустами тала

Клубятся горы дыма. Сталинград.

За дымной далью, за стенами зноя,

За переплеском мутных волжских вод

Солдатам слышен близкий голос боя,

Растущий до немыслимых высот.

Не звук, а судороги волн и суши,

Землетрясение, толчки глубин —

Раскатистый, широкий гром «катюши»,

Глухие всхлипы толстотелых мин,

Обвалы бомб — всей пастью бездны взвыли,

Отгул железа на десятки миль...

Идут полки. Дорога в струях пыли.

Три месяца не опадает пыль.

Идут полки. Готовятся отряды

У пристаней, в завесе дымовой,

Здесь, на святых руинах Сталинграда,

Принять великий, небывалый бой.

Да будет он благословен навечно,

Их грозный марш, невидимый во мгле,

По этой вот, родной им бесконечно,

По сталинградской выжженной земле.

Перевел с украинского Борис Турганов

Э. Котляр

Бойцам Сталинграда

Когда размеренно рассказывала сводка,

Как борется в дыму кровавом Сталинград,

Внезапной горечью пересыхала глотка

И в сердце гнев и ненависть стучат!

Наш Сталинград, израненный, но гордый,

Снарядные воронки ты раскрыл

Зиянием могил, к которым рвутся орды

Тупых и дрессированных горилл.

Им расстрелять прямой наводкой ясли —

О, им легко!.. Но не дано понять,

Как потерявший дочь краснооктябрьский мастер

Ползет с гранатами фашистский танк взорвать.

И если будет жив, то снова будет биться,

А коль убьют, то станут в строй рядов

Его отец, стоявший за Царицын,

И старый дед из волжских бурлаков!

Им не понять, что с каждого кургана

В пылающих пожарищем ночах

Их встретит в сабли конница Степана

С лихими пушкарями Пугача!

З. Кац, М. Талалаевский

Дом на перекрестке 

Поэма

Вокруг — руины, щебня груды,

Летает пламя, вьется дым...

А этот дом каким<то чудом

Остался цел и невредим.

За переплетом старых рам

Темно. Осыпалась известка.

Открытый четырем ветрам,

Горюет дом на перекрестке.

Война сорвала двери с петель

И обдала огнем порог,

И дом, одетый в серый пепел,

От взрывов и ветров продрог.

Но в доме том седьмые сутки,

Забыв про отдых и про сон,

Про дым цигарки-самокрутки,

Живет, сражаясь, гарнизон.

А в гарнизоне — пять бойцов,

Пять закадычных побратимов:

Лавренко, Дрозд и Кузнецов,

Шапиро и Абдул Касимов.

Вооружение — «максим»,

С полдюжины гранат на брата,

Четыре полуавтомата

Да тысяч пять патронов к ним.

По коридорам запыленным,

Вдоль антресолей и веранд,

Идет начальник гарнизона

Смирнов. По званию — сержант.

Один этаж. Над ним второй.

Сухой чердак. Крутая крыша...

— Ну как, Абдул?

— Еще живой!

— Ну как, Лавренко, дышим?

— Дышим!

И откликается Шапиро,

Заслышав голос командира,

И в перекличку с двух концов

Вступают Дрозд и Кузнецов.

Седьмые сутки дом в осаде,

Но жизнь не утихает в нем, —

Глазами темных окон глядя,

Как повелося в Сталинграде,

Встречает немца он огнем.

Но вот, почти касаясь крыши,

Три «юнкерса» идут в пике.

Удар — и дым багрово-рыжий,

И тьма, и блеск на чердаке.

Взрывной волной чердак скосило,

Смирнова бросило к простенку...

— Ну как, Абдул? — Молчит Касимов…

— Лавренко, жив? — Молчит Лавренко...

Зелено-серые мундиры

Опять поднялись за бугром.

— Ну что ж, давай, — сказал Шапиро,

И тотчас снова ожил дом,

Огнем ударив вкривь и вкось,

Как в Сталинграде повелось.

Потом по звездам отдаленным,

По заревам, сомкнувшим круг,

Смирнов в окно увидел вдруг,

Что ночь встает над гарнизоном.

Но враг, от ярости зверея,

Нацеливает с трех сторон

Грохочущие батареи

На неприступный бастион.

Зияют в тонких стенах дыры.

Смирнов зовет своих бойцов:

— Ко мне, Шапиро! — Нет Шапиро...

Молчит сраженный Кузнецов...

Зелено-серая пехота

Рванулась из-за поворота.

Но, поднявшись на полный рост,

В нее швырнул гранату Дрозд,

Потом еще пяток подряд:

— За этот дом. За Сталинград!

И в ночь, о трупы спотыкаясь,

Отхлынул враг. Огнем косым

Ему вослед, не унимаясь,

Ударил пулемет «максим»!..

Когда унялся пулемет,

Смирнов позвал Дрозда, но тот,

В большой руке зажав гранату,

Над подоконником склонясь,

Застыл в движении крылатом

И, как положено солдату,

Грозил врагу и в смертный час.

Потом всю ночь снаряды громом

Рвались над темным перекрестком,

Над всем, что называлось домом,

Но стало щебнем и известкой.

А на рассвете, каски сдвинув,

Весьма довольные собой,

Беспечно автоматы вскинув,

На обгорелые руины

Фашисты двинулись гурьбой.

Чего бояться им? Вокруг

Все выжжено, черно, мертво...

Свое воронье торжество

Идут справлять враги. Но вдруг

Из щебня, из развалин снова

Ударил пулемет Смирнова...

Огнем из мрака запустенья

Врагов сметая и кроша,

Он встал над выжженным селеньем —

Родного пепла и каменьев

Неистребимая душа.

Боец, старик или подросток,

В боях за наше торжество

Припомни дом на перекрестке

И всех защитников его!

Отчий край. – 2017. - №4. – С.77-81.

З. Кац, М. Талалаевский

Тридцать три 

В последних числах августа 1942 года под Сталинградом произошел знаменитый бой 33 советских воинов 62-й армии с 70 немецкими танками. Группу наших бойцов возглавляли младший лейтенант Стрелков и младший политрук Евтифеев. Три часа длилось ожесточенное сражение. Стойкость русских бойцов оказалась тверже немецкой брони. 33 воина отстояли рубеж, уничтожив 27 танков и 150 солдат и офицеров противника.

Об этих стремнинах волшебных,

О Волге — великой реке

Рассказывал старый учебник

И карта на школьной доске.

И, словно плененные сказкой,

Прилежным движеньем руки

Водили мы длинной указкой

По синим изгибам реки.

И Волга, с притоками споря,

Впадала в далеком краю

Не только в Каспийское море,

А в жизнь — и твою, и мою.

И в снах, и в мечтаниях детства,

Ты помнишь, под флагом зари

С Чапаевым шли по соседству

И волжские богатыри.

По Волге, широкой и длинной,

По трактам исконной земли

Сказанием, песней, былиной

Они в нашу память вошли.

Сверкали шеломы литые...

В чешуйчатом блеске брони

У древних истоков России,

Как стража, стояли они.

И, может, внезапно повеяв

Дыханьем седой старины,

Они и к тебе, Евтифеев,

Врывалися в детские сны.

Но ты не гадал и не ведал,

Что выйдешь на волжскую ширь

И встанешь над полем победы,

Как русских легенд богатырь.

Что в наши сказанья и песни

С тобою войдет неспроста

Вчера еще — воин безвестный,

А ныне — герой Калита.

А вы, Ковалев и Пуказов,

Товарищам вашим вослед

Героями былей и сказов

Войдете вы в книгу побед.

И ваши друзья боевые,

И все, кто вам духом сродни,

Кто стражей у сердца России

Стоял в эти грозные дни;

Кто неодолимой преградой

Дорогу врагу преградил.

Кто стал у ворот Сталинграда,

И выстоял, и победил.

Идете вы с гневным оттенком

Приволжских пожаров в глазах,

Чтоб так, как боец Матюшенко,

Легендой остаться в веках.

...Вернутся с победой герои,

Немецкая сгинет орда.

Товарищ, мы снова отстроим

Родные свои города.

О подвигах наших волшебных,

О Волге — великой реке

Поведают новый учебник

И карта на школьной доске.

И детям в те дни золотые

Расскажут о вас, тридцать три.

Так вот они, скажут, какие,

Приволжские богатыри!

Не в шлемах, зарей опаленных,

Не в блеске чешуйчатых лат —

В простых гимнастерках зеленых,

В обувке своей запыленной

Они перед нами стоят.

Отчий край. – 2017. - №4. – С. 123-124.

Борис Палийчук

Баян

Стушуют, может быть, года

Тревоги и заботы...

Но не забыть мне никогда

Баян четвертой роты.

В землянке щами отдает,

И куревом, и дымом...

А он поет, а он поет

Ладами молодыми.

Да как поет, да как берет —

Теплом на сердце дышит.

Лежит и слушает народ,

Дыханье затаивши.

Падет ли на сердце туман,

Блеснет ли радость рядом —

На всё откликнется баян

Хорошим, чистым ладом.

На всё он сердцу даст ответ

С понятливым участьем.

И грусть — так грусть,

И свет — так свет,

А счастье — значит, счастье.

…Однажды был убит в бою

Разведчик черноглазый.

И к нам в солдатскую семью

Явилось горе сразу.

Тогда один проговорил,

Молчать не в силах боле:

— Сыграй-ка ту, что он любил,

Про волюшку и поле...

Я вряд ли расскажу, друзья,

Я передам едва ли,

Как тихо пели голоса

И как басы рыдали.

Я помню первый снегопад.

Ребята возле Дона

Четыре месяца подряд

Держали оборону.

Промеж собой ворчал народ

В землянках то и дело:

— Когда же, черт возьми, вперед?

Отсидка надоела!

И пел баян, тоской повит,

Не ведая покоя,

«Реве та стогне», «Заповит»

И многое такое.

Он пел про наш далекий дом,

Где многое осталось...

Он пел, друзья, о всем о том,

О чем тогда мечталось.

Когда ж в полки пришел приказ

Военного совета,

То рота мигом собралась,

Обута и одета.

И взгляд — взволнован и лучист,

И вроде шире плечи.

— А ну-ка, дай-ка, баянист,

Такую, что покрепче!

И как пошел он, как пошел,

Задористый, певучий...

И так запел он хорошо,

Что невозможно лучше.

И сердце рвалось в жаркий бой,

И приливала сила, —

Что с корнем вырвать дуб любой

Нам плевым делом было,

Что мы б рванулись хоть куда

Для боевой работы!

Нет, не забыть мне никогда

Баян четвертой роты.

Отчий край. – 2017. - №4. – С. 127-128

З. Кац, М. Талалаевский

Все мы теперь сталинградцы 

Песня

Кто ты — с Днепра или Дона,

Где твоя родина, брат?

Под боевые знамена

Всех нас собрал Сталинград.

Тучи над Волгой клубятся,

Бой — от зари до зари...

Все мы теперь сталинградцы,

Все мы теперь волгари!

Вспомним, как в бой за Царицын

Шел за отрядом отряд,

Подвиг отцов повторится

В битве за наш Сталинград.

Время с врагом расквитаться,

Ненависть в сердце — гори!

Все мы теперь сталинградцы,

Все мы теперь волгари!

С нами Отчизна и Сталин.

Мы не отступим назад,

Чтобы из дымных развалин

Встал наш родной Сталинград.

Будет опять озаряться

Волга сияньем зари...

Все мы теперь сталинградцы,

Все мы теперь волгари!

Отчий край. – 2017. - №4. – С. 129.

Юрий Белят, сержант

Новогоднее

Мы посидим в землянке у огня,

Пока сигнал к атаке нам не подан,

Дневной запас пайкового вина

Поднимем мы и скажем:

«С Новым годом!»

И вдруг возникнет в памяти твоей

Красивый праздник

в шумном хороводе!

Огни веселья, радости друзей,

Неугомонных, добрых по природе.

Вот кто-то первый поднимает тост

За Новый год,

за счастье жизни.

Как хорошо во весь подняться рост

Среди друзей и на своей Отчизне!

Но убивать, сметая все огнем,

Враги пришли

на землю наших дедов,

В твой мир и в твой родимый отчий дом,

К любимой девушке, товарищу, соседу.

Безжалостно мы будем мстить врагу.

Сигнал атаки —

это час расплаты

За все, в чем перед нами он в долгу,

За нашу боль, за слезы и утраты,

За наше счастье, втоптанное в кровь,

За детские святые колыбели,

Изорванные смертью.

За любовь,

Распятую на девичьей постели…

В ночи бессмертен мстящий Сталинград.

Приказ суров. Идут на штурм отряды...

Узнай, фашист, как наши люди мстят —

Сурово, молча,

насмерть, без пощады…

Отчий край. – 2017. - №4. – С.213.

Евгений Долматовский

Сталинградцы 

Наступит день — конец громам,

Раскатам орудийным.

Мы разойдемся по домам

Весенним утром дивным.

Сибиряки уйдут в Сибирь,

И москвичи в столицу,

Но в сердце город-богатырь

Навеки сохранится.

И если спросит кто-нибудь:

— Скажи, откуда родом? —

Мы вспомним огненный свой путь

По бурям и невзгодам.

Пусть ты в других долинах рос

И пробыл здесь недолго,

Но, отвечая на вопрос,

Припомнишь Дон и Волгу.

Мы — сталинградцы по крови,

За город свой пролитой.

Мы — сталинградцы по любви.

Снарядом не пробитой.

Всегда, везде узнают нас

Не только по медали,

По блеску наших зорких глаз,

В которых твердость стали.

Отчий край. – 2017. - №4. – С.214.-215.

Борис Палийчук

Счастье Победы 

Еще стволы орудий горячи.

Еще от дыма в горле горьковато,

На пунктах первой помощи врачи

Еще не сняли белые халаты.

Еще минеры бродят здесь и там,

Еще ведут колонны пленных фрицев,

Еще за беглым немцем по пятам

Пошли бойцы и — фрицу не укрыться.

Но от снегов до синей вышины,

Где солнце зимним блеском рассверкалось,

Повсюду власть великой тишины.

Мы от нее уже отвыкли малость.

В землянках теплых бреется народ,

И повара зовут бойцов к обеду.

И в блиндаже гармоника поет.

Победа! Да, товарищи, — победа!

Она за все вознаградила нас,

И есть ли в мире высшая награда?

За все, за все, за самый трудный час —

Тот грозный час в подвалах Сталинграда.

За то, что мерзли на снегу в мороз,

За дорогие свежие могилы,

За горечь тех мужских, суровых слез,

За все победа нас вознаградила.

Нам ветер песню радости поет,

Нам ярче солнце светит в снежном море.

Сегодня счастлив будет даже тот,

В чьем сердце много, очень много горя.

Сегодня сердце радостью кипит.

Сегодня славит родина героя.

И из Кремля нас вождь благодарит,

Своих суровых тружеников боя.

Когда и где, в истории какой,

Каких народов и какой державы

Гремел такой кровопролитный бой

И кончен был такой победной славой?

Такого в мире не было вовек!

Такое смог, в морозы и метели,

Боец-солдат, советский человек,

В простой, прожженной у костров шинели…

Отчий край. – 2017. - №4. – С.160.